Тьма сгущается - Страница 66

Он с облегчением вздохнул. Просто кошмар, дьявольски неприятный кошмар.

Ричарду захотелось подойти к окну, надышаться свежим ночным воздухом. На газон падал свет из окна первого этажа. По траве шагал взад-вперед Майкл. На нем были черные джинсы и белая рубаха. Казалось, он репетировал новую речь. Руки взлетали, производя те же изящные жесты.

– Неужели он никогда не спит?

– Я разбудил тебя, Кристин? Извини.

Она крепко обхватила ладонями его плечо.

– Я всегда слышу, как ты встаешь. С тобой все в порядке? У тебя озноб.

– Все нормально. Просто решил подышать.

– Ты боишься, что это создание может захватить нас во сне?

– Похоже, Майкл всегда начеку. Как бы то ни было, мы вчера далеко оторвались.

Кристин теснее прижалась к нему, ее голые груди холодили плечо.

– Майкл говорил, что у нас сутки в запасе. Надо использовать это время, чтобы как следует отдохнуть.

– Легко сказать.

– Я понимаю, любимый, но постарайся расслабиться. – В ее голосе появилось придыхание. – Ложись в постель.

Он обнял жену. Просто хотелось почувствовать рядом человеческое существо, почувствовать себя защищенным.

Кристин поцеловала его в губы. В поцелуе он уловил желание.

Не размыкая губ, они добрались до кровати. Она провела ладонью ему по спине. Потом ее руки легли на ягодицы, жадно прижимая его к себе, колени жены обхватили его бока.

Она шептала:

– Сделай это. Я хочу почувствовать тебя в себе. Не бойся, ты не сделаешь больно. Мне абсолютно не больно. Ты... Ах!

Входя в нее, он ощутил волну, пробежавшую по ее телу. В темноте мерцали зубы и белки ее глаз. Он обхватил руками напрягшуюся спину, прижал плотнее...

Вожделение, страсть или любовь – он не знал этому имени, но что-то могущественное прорвало плотину чувств. Он целовал лицо, лоб, нос, губы, подбородок, горло, груди – соски, твердые как пуговицы. Он щипал их губами.

– Сильней, – задыхалась она. – Укуси сильней, да, вот так.

Он тонул в ней, уходя все глубже.

– Еще, – шептала она. – Еще, еще... сильней... сильней... о...

Это был голый секс. Животная любовь. Он вливал в нее каждый атом своего тела, позабыв семью, Майкла, мертвых полицейских, бойню в Йорке – он забыл все, он забыл себя.

Ничего больше не было на свете. Только он и женщина, принимавшая его. Вбивать себя глубже и глубже, глотая пот, сгорая в огне, и не думать о вселенной, не думать о темных тенях, сквозящих под блестящей поверхностью реального мира.

* * *

Розмари открыла глаза. Она спала в кузове “фольксвагена”. Что-то разбудило ее.

Девочка видела за ветровым стеклом квадрат темного звездного неба. Когда она приподнялась на локте, на пол соскользнул дорожный атлас, который Розмари рассматривала перед сном.

Слабый звон заставил ее повернуть голову. Кто-то осторожно пробовал водительскую дверцу. Замок был защелкнут, но она оставила пассажирское окно приоткрытым для вентиляции.

Сердце бешено стучало. Девочка оглядывалась, соображая, что делать. Можно ударить по стенке фургона и закричать.

Может, это и спугнуло бы вора. Но поблизости нет ни души. А если он все-таки догадается, что девочка в машине одна?

Как бы ему не пришло на ум, вместо того чтобы убегать, забраться к ней в кузов.

На фоне окна обрисовался силуэт мужчины. Вор заметил открытое окно. Розмари Сноу затаила дыхание.

“Что делать, Красная Зет, что делать?”

Взгляд наткнулся на груду бальсовых реек, обломков моделей. Среди всего этого лежала коробка с отвертками и батарейками. Девочка бесшумно перебирала инструменты.

Тем временем в окно просунулась рука в черной перчатке и тихо потянулась к ручке двери.

Еще пять секунд, и он откроет замок.

Пальцы Розмари перебирали гаечные ключи, батарейки, моток проволоки... нож!

Включился инстинкт. Не раздумывая, девочка схватила нож и метнулась вперед. Скорее вес тела, чем сила рук помогла вонзить клинок в кисть взломщика.

Она упала животом на спинку кресла. Прыжок выбил из нее дух, но она все же услышала громкий треск, с которым лезвие вспороло перчатку, кожу и мясо.

Вор взвыл от боли.

В окне появилось мужское лицо, искаженное дикой злобой и страданием. На нее уставились круглые блестящие глаза.

Черт возьми! Его рука все еще сжимает ручку двери, он все еще рвется внутрь, без сомнения для того, чтобы избить ее до полусмерти.

Розмари все еще не могла вздохнуть после падения на спинку кресла, но сумела перебраться на передние сиденья. Прижавшись спиной к водительской дверце, девочка обеими ногами лягнула черную руку.

Вор снова заорал.

“Почему он не отдернет руку? – в отчаянии подумала Розмари. – Убери свою долбаную руку!”

Она попыталась лягнуть его в лицо, но попала по стеклу. Со второго удара окно разлетелось вдребезги, и она принялась пинать вора подошвой по лицу.

Он выл и вопил, сверкая на нее глазами, но не двигался с места.

И тут она поняла, в чем дело.

“Господи, Господи помилуй!”

Она с такой силой нанесла удар, что клинок прошел насквозь и пригвоздил руку к дверце.

Девочка набрала побольше воздуха и уперлась обеими ногами ему в грудь. Толкнула, что было сил, замычала сквозь стиснутые зубы и нажала сильней.

Что-то подалось.

Взвизгнув, как боров под ножом, человек отлетел от окна и шлепнулся на асфальт. Розмари поднялась на колени и сжала кулаки.

Она могла бы не беспокоиться. Мужчина всхлипывал, баюкая на груди покалеченную руку. Наконец он сумел подняться на ноги и бегом припустил от фургона, скрывшись в темноте.

Только теперь Розмари заметила, что нож все еще торчит в обивке двери. Пассажирское сиденье было залито кровью.